не у всех выходит жить нормально, окей? сага это повторяет вызовом и зовом - ищет таких же, или наоборот - тех, кто с призраками связан и в завязке. она их главный коннессёр, критик мишлена; пальчиками пробегает по мертвой энергии. подожди, малыш, не переживай - скоро исчезнешь.

«жить» нормально. сага обожает зимние каникулы на сэнт моррисе, ледяное шампанское и канны. это достаточно хорошо? нет? спрашивает шепотом у тех, кто не откажет, тех, кто не обидит, тех, кто мертв давно и для кого любое событие - уже замечательно.

сага встречает веру случайно - нет, правда, такое бывает. чуть ли не задыхается - от счастья - вот она - маячок, и лезет к ней как можно ближе. загребает призраков ладонями, но те не шарахаются, не разбегаются, не попадают в ее сети. вера становится ключиком, и сага честно пытается ее понять, но не разгадывает, и впервые сбегает. слишком мало «жизни».

а вот винке она проклинает специально. разводить призраков - дело выборочное, дело особенное. сага - куратор - всего самого поганого, а в винке такого достаточно. проклинает и ждет - человеческая жизнь короткая, и почему-то у винке она оказалась еще короче. сага лишь плечами пожимает - и время отсчитывает, когда маячок веры в ее руках приманит винке, и та уже никуда не уйдет. как хорошее вино, как наволочка из шелка - и все наладится, да, ведь? но винке застревает, винке не появляется, и сага снова выходит на охоту.

тлдр: ведьма, которая питается призраками. скоро сто лет, сами подумайте, как она к такой жизни пришла. прокляла винке, подейтила веру ради ее призрачного скопления. прикола не поняла, но часть эссенции забрала, на будущее.

он пахнет солью и медью, как забытые временем монеты, ржавеющие на дне морей. под его ногтями всегда пыль — песок пустыни, которым он когда-то дышал, и прах древних мест, где он теперь ворует. кожа его — отполированное солнцем чёрное дерево, гладкая, но испещрённая тонкими шрамами, каждый из которых — история, которую он не расскажет.

он не любит говорить о себе. не потому, что прячет тайны, а потому, что прошлое для него — просто ещё один товар, который можно продать. был ли он когда-то кем-то иным, кроме контрабандиста, ловца сокровищ и торговца тенями? возможно. но сейчас он — только имя, которое звучит в портах и переулках: эль-кайро, тот, кто знает, где найти всё, кроме собственной души.

он помнит запах раскалённого песка, вкус воды, которую пьют маленькими глотками, растягивая жизнь. помнит, как воздух дрожит от зноя, как пальцы зарываются в горячую землю, как под веками оседает пыль. он вырос в мире, где солнце карает за слабость, где только сильные получают право двигаться дальше. когда-то он знал имя своего отца, знал имя своей матери, знал, кому принадлежала его кровь. теперь он знает только своё собственное.

его глаза — тёмные, цвета кофе без молока, и в них никогда не отражается свет, каким бы ярким он ни был. говорят, что он продал свои зрачки какому-то древнему духу в обмен на способность видеть сквозь ложь. но он лишь усмехается в ответ, и никто не знает, шутка это или правда.

его смех — редкий, но громкий, как удар волны о борт корабля. он живёт легко, но ходит по краю, словно канатоходец, и любит напоминать об этом окружающим. с оружием он работает так же хорошо, как с артефактами, и у него есть правила: не трогать магию, если не знаешь её цену. не делать долгов, если не уверен, что сможешь их оплатить. не бросать своих, пока они не предадут первыми.

амен умеет ждать. умеет слушать. умеет читать людей так же легко, как древние тексты, рассыпавшиеся в прах под пальцами археологов. он знает, что любой может солгать, если на кону стоит жизнь. но он знает и то, что ложь — такая же ценная валюта, как золото. иногда даже ценнее.

с талассой они похожи и совершенно разные одновременно. она — вода, он — земля. она та, кого нельзя удержать, он — тот, кто всегда найдёт способ выжить. они впервые встретились в каире, среди руин, где он украл у неё сделку, а она в отместку сорвала его следующую. с тех пор они играли в эту игру: красть, опережать, спасать друг друга в критические моменты.

он называет её «рыбка», а она его «песчаная крыса». он смеётся, когда она пытается спрятать свою ярость за ледяным спокойствием, она фыркает, когда он изображает из себя вора-романтика. они могут неделями не говорить друг с другом, но если она попадает в беду, он появляется — пусть даже придётся продать что-то ценное. если его схватят, она вытащит его — пусть даже придётся затопить половину города.

амен знает, что она может исчезнуть в любой момент, как прилив, который никогда не обещает возвращаться туда, где был вчера. но он не задаёт вопросов. и она тоже. потому что они не друзья в привычном смысле — они напарники, две стихии, балансирующие на грани. он даёт ей землю под ногами, когда океан пытается утянуть её в бездну, а она напоминает ему, что даже пустыня когда-то была морем. они не просят друг у друга обещаний, но каждый знает: если придёт день, когда придётся выбирать, они не отвернутся.

у них нет обязательств, только старая, проверенная временем дружба. та, что не нуждается в словах, потому что море всегда помнит пустыню, а пустыня никогда не забывает о море.