И мост горит.
Хочется выкашлять весь едкий дым из лёгких, но Вандер держится с упорством стоика, ведь за него держатся девочки. Те самые девочки, заставляющие улыбаться старину Коннела. Те самые девочки, судьбу которых Фелиция доверила им на пару с Силко. Пусть и звучало всё тогда как шутка, но столкнувшись лицом к лицу с мёртвыми глазами и смердящим дымом, смеяться больше не хотелось. И ни секунды дольше. Он идёт по этому мосту, не слишком быстро, чтобы не вызывать тревогу у девочек. Младшенькая как будто успокоилась (или замерла в тревожном ступоре), а старшая, Вайолет, схватилась своими цепкими пальцами, да так, что боль ощущалась явственно. Но даже этой боли недостаточно, чтобы перекрыть холодный гнев.
Шаг. Ещё один шаг. Дыма становится меньше, кашлять хочется всё меньше. Но гнев остаётся.
Сегодня многие жители Нижнего что-то потеряли. Вандер оставил свои стальные перчатки на мосту. Спущенный с корабля груз, признание самому себе — он должен оставить месть, иначе у этих бедных девочек никого не останется. Он чувствует на себе внимательные взгляды и знает, что они видели всё. Отчаянные попытки добить последнего бедолагу, попавшего ему в руки, удар осознания всей бессмысленности и этот грохот, с которым его оружие упало на землю. Они видели всё сквозь свои маски, смотрели и не мешали. Им дым и порох ни по чём, дышать им легко, сколько бы пуль они не пустили в спины чьих-то родителей, детей, мужей и жён. Но в его спину они не решились стрелять, словно заключили молчаливое соглашение. Слишком поздно. Соглашение должно было появиться раньше, до того, как всполохи огня
А потом бутылка полетела в миротворцев и взорвалась огнём. Огонь этот поглотил мост, миротворцев и надежду на мирное решение. Сотни мелких осколков оставят раны в душах тех, кто сегодня потерял близких. И как бы далеко сейчас Вандер не уходил, мост и эти люди останутся грузом в районе плеч, которые вынесут на себе и эту вину. Но он делает шаг за линию, ступает на землю Зауна и сдерживается, чтобы не обернуться, не взглянуть в очередной раз на груды тел, на вихри дыма, поднимающиеся столбом и скрывающие за собой острые блестящие шпили Пилтовера.
Вандер идёт с девчонками на руках и обещает себе, что он не допустит второй трагедии на мосту. Как бы не хотелось мести, как бы не чесались кулаки, как бы сильно не влезли под кожу пилтоверские клопы, сосущие кровь из Зауна. Он проглатывает свой гнев, едва ли не давится им и идёт дальше, надеясь, что девочкам – маленькой Паудер и уже всё понимающей Вайолет – сегодня не будут сниться кошмары.
Он самолично укладывает их спать, как бы Вай не отбрыкивалась. Возможно, только худая ладошка её синеволосой сестрички, вовремя схватившаяся за запястье, помогла девочке в итоге успокоиться. Беспокойство о младшей побеждает, и она приобнимает Паудер, пытается дышать ровно и прикрывает глаза. Это объятие напоминает защитный жест. Как бы не было тяжело и страшно, Вайолет встаёт на защиту. Вандер не думает о параллелях, он сидит поодаль в своём кресле, наблюдает за тем, как девочки засыпают в подвале "Последней капли". Тревожных мыслей много, и в этой странной тишине они размножаются подобно трупным мухам.
Проходит слишком много времени, прежде чем Вандер аккуратно встаёт с кресла. Затёкшие суставы отзываются ноющей болью, но он не отрывает взгляда от девочек. Обе тихо сопят, наверняка, видят уже второй сон и, судя по просветлевшим лицам, сновидения у них весьма спокойные. В них нет места ни дыму, ни огню, ни пулям миротворцев. Жаль, что ему самому такой покой не светит.
Он не остаётся ни в подвале, ни за стойкой, выходит за дверь и бредет словно в забытье вперёд. Людей на улицах стало больше, но все они заняты своим делом. Видно раненных, видно горюющих, и никто из них не замечает огромную фигуру Вандера, что бредёт туда, откуда все бежали.
Проклятый мост всё ещё горит пламенным заревом. Огонь слепит и манит, хотя глухая тревога за девочек не оставляет. Теперь он с ними повязан крепче, чем раньше, когда заглядывал, чтобы потрепать по макушке синие волосы Пау-Пау или научить биться бойкую Вайолет. Теперь они – его ответственность, и он не должен допустить того, что произошло с теми людьми, что шли за ними и за их видением прекрасного будущего для Нижнего города.
За ними. Где же Силко?
Вандер доходит до моста, пустынного и горящего. Никого на нём нет, кроме той же свалки тел, пусть и поредевшей. Но он не ступает на мост, а спускает к реке и к самой опоре моста. Холод камня не успокаивает, как бы не прижимайся к нему лбом. Стоит прикрыть глаза и он снова видит один и тот же образ.
Мост горит.
